В одиннадцатом часу вечера 19 февраля 2007 года неожиданно из Раменского позвонила мама - узнать, как дела.
-- Кузя ножку подвернул, вчера ездили к ветеринару.
Ну, не рассказывать же, что мы с Мишкой сидим на кухне измотанные работой, и пытаемся что-то жевать.
-- А у нас тоже весь день в подъезде крысенок сидит, прямо с утра, - поддержала крысиную тему мама.
На улице стоял двадцатиградусный мороз.
-- В подъезде? Весь день? Маленький?
-- Да нет, большой. С мышку.
Господи, боже мой – «с мышку».
-- Мам, да это же малыш совсем. Я сейчас приеду.
-- Ой, нет, он уже убежал, наверное, - спохватилась мама, - при свете боялся, а теперь убежал! Чего зря - по ночи, по льду, по таким дорогам…
-- Ма-а-ам…
-- Сейчас я выйду в подъезд и посмотрю. Я перезвоню.
Через пару минут звонок:
-- Нет его, я с первого по девятый этаж все прошла. Точно нет. Убежал.
-- Хорошо, мам, убежал - так убежал.
Я посмотрел на Мишку:
-- Пока не доедем, не узнаем. Всю жизнь будем мучиться, - сказал друг Мишка, и мы пошли в гараж.
Ехали молча. Около полуночи добрались до Раменского и остановились у моего дома. Освещения в подъезде, конечно, не было. Мишка включил фонарик на своем телефоне и пошел вперед. Я в темноте так плохо вижу, что если бы встретил в сумраке самого себя, не только бы не удивился, но даже бы и не заметил. На лестничной площадке между четвертым и пятым этажами я уперся в Мишку.
-- Он?
Я выглянул из-за Мишкиной спины. В тусклом свете фонарика в грязном углу вжимался в темноту крохотный взъерошенный крысенок. Мы подошли вплотную, сели на корточки. Малыш не пошевелился. Кровь. Ранки на спине. Белые перчатки на передних лапках и белый кончик хвоста. Внимательный тревожный взгляд.
Он был такой маленький и беспомощный, что я уже представлял, как аккуратно беру его в руки, кладу в шапку и, грея за пазухой, везу в Москву. Я протянул руку. Кончики пальцев коснулись торчащих волосков…
Чертик из табакерки не подпрыгивает на полтора метра, не отталкиваясь! Мы шарахнулись от неожиданности, и опрокинулись спиной на грязный пол, а крысенок, мелькнув между нами, взлетел по лестнице на пятый этаж.
Там ловили уже вдвоем, но он выскальзывал прямо из рук. Лучик фонарика мельтешил в погоне за крысенком. Мы бестолково топотали, сопели и хватали пустоту. Крысенок метался туда-сюда по этажу, от двери к двери, из угла в угол, потом подбежал к лестничному пролету, где зияла яма до самого подвала, и… бум, шлеп...
Да что же это? Убился. Мишка пошатнулся и опёрся на перила. Я захрипел и взвыл. Господи, убили. Как же так...
А голова вдруг прояснилась. В ней стало так пусто и ясно. Я спустился на четвертый этаж, увидел глазки в темноте, наклонился, резко схватил за хвост - и в шапку. Шапку за пазуху. И вышел на улицу. Меня колотило.
-- Если выживет, назовем Бэтменом, - сказал Мишка, заводя машину.
Но Бэтменом крысенку стать не пришлось.
Пришлось стать Чучундрой.