Домик из слов
Крысы не говорят словами, но я их чувствую. Пасюк запугивает малышей не потому, что сейчас же их убьет. Если б он этого хотел, он бы просто сделал это, и все. Нет ничего проще, когда один малыш у меня в одной руке, а пасюк в сантиметрах от него - на другой. При этом пасюка-то я не держу - он просто стоит на ладони. Он не сделает ни единого лишнего движения, если можно достичь цели минимумом усилий. Зачем? Он запугивает их, чтобы я это чувствовал, чтобы я чувствовал их дрожь. Он патрулирует свою территорию не потому, что боится, что эти микробы ее займут, а чтобы я видел, что он патрулирует свою территорию. Как только он понимает, что я заметил и понял, патрулирование заканчивается.
То, что он делает - это демонстрации для меня. Я чувствую его, а он остро чувствует, понимаю ли я его или нет. Если не понимаю, он тут же находит другой способ мне объяснить.
Если я не беру его в руки, отгоняю от себя, знаете, что он делает? Он залезает на карниз, шумит, чтобы привлечь мое внимание, и как только видит, что я смотрю на него, виснет, уцепившись за карниз пальцами ног. Вы думаете, он не понимает, что это смертельно опасно - упасть почти с трехметровой высоты? И я понимаю. И подбегаю ровно к тому моменту, чтобы он упал в мою ладонь.
Смертельный риск только ради того, чтобы оказаться у меня на руках.
Блошкин, действительно, добрый. Он пальцем не тронет малышей, если в этом не будет необходимости. Для того, чтобы вытеснить их, достаточно просто пугнуть, убедить их, что они жертвы, и все. Да, он не проявляет к ним ни малейшей агрессии. Для того, чтобы вытеснить их, этого не нужно. И для того, чтобы я понял, тоже не нужно.
Могу ли я заставить его жить с ними? Могу и знаю как. Для этого мне понадобятся две новые клетки, большая и маленькая, немного хлоргексидина и очень много времени, нервов и воли. И все это ради того, чтобы три крысы чувствовали себя несчастными. А когда у глупышей начнется играй-гормон, и они сдуру рискнут занять место Блохи в квартире и на мне - вот это, действительно, будет опасно.
Малыши будут жить со Скрипом, Ветром и Гепардом. Блошкин знает, что он не единственный особенный крыс. Он признал мое право любить и других. Но не тогда, когда рядом он.
Я понял. Я принял решение. Я сказал. «Я в домике!»