Это случилось 2 марта... Никогда не забуду этот страшный день, он снова и снова будет мне снится, заставляя поминутно, посекундно переживать все, что тогда случилось. Его агония длилась 10 часов... 10 страшных часов, когда надежда то воскресала, то умирала снова. Уколы, уколы, уколы - в несопротивляющееся уже тельце. Ужасная боль не давала ему не минутки передышки, ни мгновения сна... Я не знаю, что с ним было, ему просто было очень больно, он ползал по дивану, то в одном, то в другом месте пытаясь прилечь и закрыть глаза, но уже через несколько мгновений боль поднимала его... Ему было очень трудно дышать, он хрипел и задыхался, истекал порфирином. Уколы сульфокамфокаина, эуфиллина с преднизолоном, корвалол не помогали. Вызвала ему скорую, сказали, машина будет только после часу. Когда я позвонила туда в третий раз, сказали, что машина уже выехала. Но к этому времени Тараска уже лежал на боку, в забытьи, с открытыми глазами, и только судорожно широко открывал ротик. Он уже не мог шевелиться, он был словно парализованный. Тогда я поняла, что это конец. Все... Надежды не осталось... Я просто нечеловеческим усилием взяла себя в руки, легла рядом, обняла его и стала с ним разговаривать... Я говорила ему о чудесных пушистых облачках, где он будет играть вместе со Степой, о ласковых ангелочках, которые будут чесать его за ушком и кормить с ладошки... Обещала, что скоро ему уже не будет больно. Просила ничего не бояться и побыстрее возвращаться к нам. Не знаю, слышал ли он меня... Он умирал, а я умирала вместе с ним... Минута за минутой... Приехала скорая... Они ничего уже не смогли сделать. Я попросила их сделать самый последний укол... Но его у них не оказалось. Нас забрали в клинику, и там его усыпили. Я держала его на руках... Никогда не забуду тот страшный миг, когда остановилось его сердечко... навсегда... Так мы и стояли - посреди кабинета, я и мертвая крыса у меня на руках. Я не знаю, сколько прошло времени, я ничего не чувствовала, только пустоту, помню только, что врачи занимались своими делами, не обращая на нас никакого внимания - разговаривали по телефону, осматривали какую-то собаку. А мы стояли - я и Тарас... Потом я попросила сделать вскрытие. На следующий день мне сказали, что у него было что-то с сердцем - очень маленькое сердечко для такой крупной крысы, и какое-то неправильное соотношение предсердий и желудочков. А еще перерождение тканей органов и очень мягкие косточки. Легкие были чистые. Мы забрали его из лаборатории и похоронили рядом со Степой. Теперь они снова вместе...
Не могу себе простить... Не могу простить того последнего укола... Не могу жить с этим камнем... Не могу прогнать мысль - а вдруг?... Вдруг случилось бы чудо, и мой самый любимый на свете зверь поправился бы?... А я убила его... Я не дала ему шанса... Как мне теперь жить с этим?..



Он был больше чем крыса - он был моим любимым ребенком... Мне сейчас очень-очень плохо...
А весной опять вернутся с юга журавли...
Если б так же просто мы тебя вернуть могли...
Но ты не прибежишь, мой голос не услышишь,
И только мокрый снег кружится за окном...
Так случилось вдруг, так уж, значит, вышло,
И нам уже не быть с тобой вдвоем...
Но не хочу я ничего - ни говорить, ни есть, ни спать,
Ни видеть, слышать никого... уйти от всех и от всего,
Укрывшись с головой, лежать...
Прости меня, малыш, за все меня прости...
Прости, что не смогла тогда тебя спасти...
За боль моих же слез, за то, что нет тебя...
Прости меня, малыш -- мне не простить себя...