Сон Пилата
(по роману «Мастер и Маргарита»)
К ложу прокуратора Пилата
Лунная дорожка протянулась…
Манит в небо свет голубоватый,
И душа Пилата встрепенулась.
Он во сне на путь ступает зыбкий,
Чутко внемлет этой тиши звездной,
Позабыв и о своей ошибке,
И о том, что каяться уж поздно;
Ведь – о чудо! – жив философ странный,
По дороге лунной вверх шагает,
Поправляя край одежды рваной,
Он грозу под вечер обещает,
Говорит, что времени им хватит,
Чтобы просто говорить о сложном…
И смущает совесть вдруг в Пилате,
Выражая мысль, что трусость можно
Счесть одним из тягостным пороков.
«Нет, философ! – тут Пилат изрек. -
Ты ошибся и притом жестоко -
Это самый тягостный порок!
Но, философ, не судите строго –
Ведь не трусил я в Долине Дев…
На двоих одна у нас дорога…»
И спросил чуть тише, покраснев:
«Сгубит ли всесильный прокуратор
Ради слов бродяги жизнь свою?»
И, не ждя ответа, виновато
Сам себе промолвил: «Да, сгублю!»
А в глазах Иешуа - улыбка…
Обещает он Пилату вечно
С ним идти по лунной ленте зыбкой,
Споря горячо и бесконечно
О Добре, и Истине, и власти,
И о самом тягостном пороке.
Так Пилат, забыв себя от счастья,
Погруженный в светлый сон глубокий,
Размышляет: «Что все это значит?
Чем влекут философа идеи?»
И в чудесном сне смеется, плачет
Грозный прокуратор Иудеи.
Солярис
Вечное молчание этих бесконечных пространств страшит меня…
Паскаль о звездном небе
Прилетев однажды на Солярис,
Забредя в туман тревожных снов,
Понимаем мы, что потерялись
В бесконечном множестве миров;
Бесконечность эту не приемля,
Не в нее готовили побег –
Мы стремились лишь расширить Землю:
Человеку нужен человек
А людей ведь так немного в целом,
Так непрочен наш планетный дом…
Только выйдя за его пределы,
Хрупкость человека сознаем
И ему грозящую опасность;
И, в себе открыв его опять,
Любим так отчаянно и страстно,
Как все то, что можем потерять.
Не мое - дочь писала...