не совсем рок, скорее фолк с растаманско-бардовым уклоном
Тикки Шельен и Башня RowanРаттаГлубоко в подвале
Жила-была тетя,
Ела, что придется.
Как ее звали —
Никто уже не помнит,
Наверное, Ратта,
Или Дросиклея,
Или Виолетта —
Нет, все же Ратта.
Добрый губернатор
Предложил ей сдохнуть —
Она не согласилась.
Тогда губернатор
Пригрозил тюрьмою —
Она не испугалась.
Тогда губернатор
Сдал ее в больницу —
Она убежала.
Сдала все бутылки,
Скопила много денег,
Купила квартиру,
Даже не квартиру,
А так — комнатушку,
Где много соседей.
Соседи ей сразу
Предложили сдохнуть —
Она не согласилась.
На третий день к Ратте
Пришел участковый,
Пригрозил тюрьмою.
А соседка ночью
Превратилась в крысу,
Пошла кушать Ратту.
Так обе узнали,
Что соседка тоже
Бывшая крыса.
http://www.rowan.ru/read.php?ord=lyr&song=ratstory.html(слушать в плеере под текстом)
Про пчел, но крысы тоже фигурируют
ПчеловечностьПчелиный яд — это змеиный мед,
и змеиную шкуру никто не возьмет,
и змеиный глаз — словно алмаз,
и — ах —
и змея танцует на черных углях,
и змея сверкает алмазом впотьмах,
и ветви лежат на опавших ветвях,
и мед превращается в лед, и вот:
змеиный рай — это пчелиный ад,
и пчела не выйдет из улья назад,
и змея из норы не выползет в мир,
и
мир состоит из крысиных дыр,
и трехголовые крысы спешат — назад?
Нет —
туда, где кончаются соты и мед
и туда, где змею ни один не поймет,
туда, где скончался король, именуемый Лир.
Королевские пчелы не жалят, а пьют,
королевские змеи смотрят салют,
королевские почести им отдают
крысы,
и кокосы от старости падают в пруд,
от ушибов в пруду головастики мрут,
ты уже чуть живой, и совсем головой
лысый.
Ты стоишь посреди расплавленных гор,
расплескав свою гордость, допив свой кагор,
твои пчелы рычат, змеи плачут в стакан,
твои жизни и смерти танцуют канкан,
и у крыс от крысиного яда запор —
почему?
Потому что у Бога достаточно пчел,
и Люцифер от змеи далеко не ушел,
и ты смотришь на небо, и видишь потухший экран.
И пчелы словно лава кипят,
и змеи кричат, и крысы шипят,
и слова амальгамой сочатся из сот,
и яд по листве течет.
Только чары анчара плывут по сну,
коснутся глаз — и глаза уснут,
лишь алмазы на углях слегка блеснут,
повернувшись к недвижной цели.
И в тягучем гуденье плеснет вдали —
словно древле судороги земли,
изумленные крики
никого не рожавшей доселе.
и звук сосны приближается к звуку ели
где-то в чаще лесной твое сердце ангелы съели
где-то в чаще лесной кукабарры песню запели
где-то в чаще лесной пчелы летели и сели
на свои восковые мели
в океане медовом
акриды на них смотрели
http://www.rowan.ru/read.php?ord=lyr&song=beeternity.htmlГаммельнский Крысолов встречает Новый ИерусалимСорок сороков лет я хожу по земле,
Сорок сроков уже истекло.
Те, кто жили — мертвы и во власти травы,
Что было — быльем поросло.
Пестрой тряпкой обвис на моих плечах
Золотом шитый наряд.
Мимо градов, весей и сел
Иду я, весел-весел.
Крысы Северо-Запада! отзывайтесь на флейту мою.
Солнце встало и село, листва облетела
И выросла вновь за три дня.
Я не плоть и не вздох. Наверное, Бог
Забыл, кем числил меня.
Где-то праздник. Я слышу, бьют колокола,
Сейчас я пойду туда.
Отличью свадьбы от похорон
Учит ворон ворон.
Дети Северо-Запада! отзывайтесь на флейту мою.
Я стучусь у ворот, но веселый народ
Не спешит открывать пришлецу.
Город песней звенит, солнце входит в зенит,
Пот и слезы текут по лицу.
Я хочу, я хочу, я хочу войти,
Я на праздник хочу попасть...
Наверно, пригрезилось мне.
Город тонет в огне-огне.
Эй, кто с Северо-Запада! Отзовитесь, откройте мне.
(слушать негде...)