Про профдеформацию по горячим следам.
Прошлая неделя выдалась веселенькой, понедельник, среда и пятница - ночные дежурства, приходишь к полудню, уходишь после двух на следующий день.
В среду будит меня приемник в 3 часа ночи на УЗИ. На каталке под кабинетом лежит парниша с интубационной трубкой, на подбородке окоровавленная повязка, глазками хлопает, иногда пххххх через трубку делает. Посмотрела я его, пошла снимки описывать, возвращаюсь, как раз подъехал вызванный по санавиации врач МРТ, запускает томограф. Парниша все еще лежит и хлопает. Тут приходит медрегистратор, говорит, что так и не выяснили, кто он, в розыске его нет, начинает тщательно осмативать тело. На правом боку под джинсами татуировака - 23.05.1977. Год выпуска? Поржали. У парниши кома из-за большой внутричерепной гематомы, прогноз почти 100% неблагоприятный.
Пятница. Мой одноклассник Стас, кардиолог в нашей больнице, ночь с пятницы на субботу поддежуривает на скорой. Иду с очередного УЗИ, вижу его, спрашиваю, что привез. Порадовал, что алкаша, который бормотуху с уксусом перепутал. Пригрозила в следующий раз загрызть. Где-то через полчаса и позвали алкаша смотреть. Лет около 30, сначала лежал спокойно, потом начало трясти в отходняке. Ставлю датчик на печень, он кричит, что в 2004 она не была увеличена. Сравлю на почки - доктор, пиелонефрита нет! Меня уже на гы-гы пробивает, но сдержалась, сказала, что я за него рада. Села писать протокол, сопровождающая его санитарочка читает, куда еще вести надо. "Б-же, ему еще ФГДС назначено! Зачем?" Вот тут не сдержалась, сквозь зловещее ржание сказала, это чтоб пить больше не хотелось.
Вот теперь можете смело считать меня чудовищем